Как-то незаметно тема Евразийского союза в последнее время практически выпала из информационного пространства. С учетом сложных геополитических реалий и усиления конфронтационных тенденций в международной жизни это не может не вызывать раздумий о его будущем. Мы обратились к известным отечественным экспертам с просьбой ответить на наши вопросы по этому поводу:

1. Можно ли говорить о том, что идея евразийства терпит крах? Если да, то что стало причиной? Экономический кризис, санкции Запада к России, скепсис политиков, невнятная позиция бизнеса, общественные настроения в странах-членах ЕАЭС или что-то другое?
2. Какова, на ваш взгляд, дальнейшая судьба евразийской идеи?

Когда политические амбиции мешают экономическому сотрудничеству

Толганай Умбеталиева, кандидат политических наук, Центральноазиатский фонд развития демократии:

1. Скорее всего, нынешнее положение ЕАЭС больше связано с тем, что реализовать идею на практике оказалось сложнее, нежели это виделось ранее разработчикам. Понятно, что Россия находилась в противоречивой ситуации, когда предлагала этот проект. Ее геополитические амбиции не соответствовали экономическому положению внутри страны. Потому была разработана модель тесной интеграции постсоветского пространства для повышения экономического статуса РФ в мире. Данный проект тогда, видимо, казался простым в плане реализации, однако в действительности все оказалось не так просто.

К тому же взгляды на то, каким должен быть ЕАЭС, у членов этого интеграционного объединения несколько различаются. Казахстан предлагает расширенный вариант, считая, что не следует замыкаться только на постсоветском пространстве. Тогда как Россия видит среди стран-участниц лишь бывшие республики СССР, хотя для многих из них он не стал столь уж привлекательным. Могу предположить, что если бы Москва согласилась на предложение Астаны о расширенном участии в союзе (например, с привлечением экономически успешных стран Азии), то, возможно, ЕАЭС стал бы более притягательным и для постсоветских государств.

Кроме того, отсутствуют конкретные программ по развитию разных экономических направлений внутри ЕАЭС. К примеру, много говорили о формировании общего рынка труда, но до сих пор не разработаны механизмы его создания. Достичь согласия, видимо, представляется сложным.

Не думаю, что санкции стали серьезным барьером для развития ЕАЭС. Возможно, дело в том, что у других стран потребность в экономическом объединении еще не созрела, и они пока не видят в этом серьезных экономических выгод для себя.

2. Если говорить о будущем самой идеи, то стоит остановиться на позициях двух стран – России и Казахстана, политические лидеры которых и выдвинули ее. В других государствах ЕАЭС евразийская идея не рассматривается на столь высоком уровне. Если судить по дискуссиям, разворачивающемся в рамках обсуждения будущей внешней политики РФ и переосмысления содержания международных отношений, то обращает на себя внимание появление молодого поколения аналитиков и исследователей, которые уверены, что России не нужна глобальная миссия. По их мнению, на ее реализацию и поддержку не стоит тратить огромные ресурсы, как это делал в свое время СССР. И евразийская идея интерпретируется этой группой как глобальная миссия, которая необходима России для поддержания своего  геополитического статуса в мире, как интеллектуальный продукт более взрослого поколения политиков, скованных рамками прежней советской парадигмы, в основе которой лежало стремление к международной гегемонии.

По мнению российских наблюдателей, это молодое поколение аналитиков будет только наращивать свое влияние на политические группы, принимающие решения. Исходя из этих новых тенденций в интеллектуальных кругах России в отношении ее внешней политики, можно предположить, что евразийский проект, возможно, в перспективе перестанет быть основой для глобальной миссии, но сохранится в качестве одной из политических идей.

В Казахстане евразийская идея была предложена президентом Н.Назарбаевым, но при этом особой популярностью у экспертов и в обществе не пользуется. Она интересна лишь  государственным аналитическим и исследовательским структурам, но в то же время, если у них появляется возможность отказаться от ее изучения или развития, то они не прочь этим воспользоваться. Каких-либо сторонников данной идеи в нашем обществе я не вижу. Казахстанцев больше интересуют внутренние проблемы, и это хорошо видно по их отношению ко всем внешнеполитическим и имиджевым проектам Астаны. Скорее всего, евразийская идея будет витать в воздухе, а после смены поколения нынешних политиков она сохранится как одно из направлений, существовавших в истории отечественной политической мысли. Но серьезного потенциала и перспектив для ее развития я не вижу.

Если же говорить о будущем ЕАЭС, то на этот счет есть разные прогнозы – как  пессимистичные, так и оптимистичные. Конечно, в самом проекте ЕАЭС общественное мнение постсоветского пространства видит больше политический союз и политическую интеграцию во главе с Россией, нежели новые экономические возможности для каждой из стран-участниц. Видимо, поэтому экономические аспекты развития ЕАЭС и другие перспективные направления не учитываются при обсуждении его будущего. В связи с чем доминирует пессимистичное отношение к данному проекту. Хотя, на мой взгляд, если бы возобладала позиция Казахстана, предполагающая расширенное участие в этом союзе стран так называемого дальнего зарубежья (не являющихся частью постсоветского пространства), то можно было бы активизировать экономическую составляющую, снизив влияние политической.

В то же время, например, в Европе есть эксперты, которые считают, что у ЕАЭС как у интеграционного проекта есть будущее, поскольку региональное сотрудничество в различных сферах – это перспективный путь развития стран-участниц. Но, по их мнению, доминирование политической составляющей может стать тормозом на этом пути.

Идея жива, а практика грустна

Рахим Ошакбаев, директор центра прикладных исследований «Талап»: 
1. Говорить о том, что сама концепция евразийской интеграции потерпела крах, конечно, неправильно. Просто настоящей консенсусной интеграции на самом деле так и не получилось. Дело в том, что именно реализация этой идеи в том юридическом, институциональном и правоприменительном формате ЕАЭС, который мы сегодня имеем, и близко не достигла тех результатов, которые с оптимизмом заявлялись.

К сожалению, пока Казахстан не получает практически никаких экономических выгод от этого объединения. Например, в прошлом году достигнут исторический минимум по нашему экспорту в страны ЕАЭС. Степень свободы передвижения товаров не сильно повысилась, а по некоторым позициям даже, напротив, снизилась. Стороны повсеместно создают нетарифные барьеры.

Бюрократия Евразийской экономической комиссии находится в равновесном состоянии нирваны, поскольку у нее нет никаких реальных рычагов для того, чтобы обеспечить выполнение сторонами взятых на себя интеграционных обязательств. Равно как нет и реальной независимости сторон, нет ни энергии ни мотивации делать что-то полезное, кроме создания нагромождений дополнительного неработающего регулирования, написания отчётов и проведения форумов.

2. Достижение тех амбициозных целей интеграции, которые ставились в момент создания ЕАЭС, во многом было заблокировано, в первую очередь, объективной слабостью и незрелостью институциональной среды в наших странах. Проще говоря, никто особо и не собирался выполнять взятые на себя обязательства, а обеспечить взаимное принуждение мешает отсутствие верховенства закона.

Все это накладывается на «долгоиграющий» экономический кризис в связи с исчерпанием в наших странах нынешней рентоориентированной экономической модели и растущими международными санкциями в отношении России, которые оказывают косвенный негативный эффект на экономики всех членов ЕАЭС.

Я неоднократно говорил, что нельзя ставить высокие и недостижимые планки по интеграции, противоречащие национальным интересам стран-участниц, как это произошло с Договором о создании ЕАЭС. Если что-то объективно противоречит этим интересам, то, что бы вы ни написали в договорах, оно фактически исполняться не будет.

Кстати, именно в этом президент Белоруссии А. Лукашенко упрекнул недавно Россию – он заявил, что РФ не выполняет взятых на себя обязательств в рамках интеграции.

В принципе, это ожидаемые болезни роста, и потому я не разделяю абсолютного скепсиса в  отношении концепции евразийской экономической интеграции на взаимовыгодной основе. Другое дело, что у меня имеется определенный скепсис по поводу деятельности ЕАЭС в нынешнем виде. Поэтому я думаю, что данный проект рано или поздно придется реформировать.

«Медовый месяц» ЕАЭС закончился…

Марат Шибутов, представитель Ассоциации приграничного сотрудничества:

1. Если тема ушла из новостных лент — это не значит, что сама идея потерпела крах. ЕАЭС работает, просто его развитие перешло в ту стадию, когда все вопросы касаются только профессионалов бизнеса. В момент зарождения союза еще можно было обсуждать всякие достаточно простые политические вопросы, доступные для общего понимания. А сейчас на повестку дня выходят узкоспециализированные вопросы, в которых надо реально разбираться. На сайте правового портала ЕАЭС есть уже 4216 документов разного уровня:
   акты Высшего Евразийского экономического совета, Евразийского межправительственного совета, Евразийской экономической комиссии, Суда Евразийского экономического союза, документы ТС и ЕЭП, международные договоры, меморандумы, заявления, официальные сообщения Евразийской экономической комиссии. Тут уже невозможно «просто высказать мнение» — надо копаться в документах, разбираться, знать историю вопроса на примерах нескольких стран и т.д.

Именно вследствие трудности рассмотрения тем, их узости ЕАЭС и «ушел» из новостных лент. Как, впрочем, «ушли» в свое время и СНГ, и ВТО. Просто он стал обыденностью, которую не замечают. Как инфраструктурные системы, например. Скажем, кому интересно, сколько в городе подстанций, трансформаторы каких марок для них закуплены, какой диаметр провода на основных ЛЭП? Да никому. Публика проявит интерес лишь тогда, когда случится авария и в домах надолго отключат свет. То есть если произойдет что-то неординарное или форс-мажорное. А так, ЕАЭС — это уже реальность, в которой все живут и работают.

2. Образно говоря, «медовый месяц» у этой идеи точно закончился — больше в политическом аспекте ее так ожесточенно, как прежде, обсуждать не будут. А вот работать с ней и получать от нее дивиденды — это еще пока не все могут. Думаю, все больше станут распространяться актуальные и прикладные знания и умения, и народ начнет массово ими пользоваться. Но поскольку речь идет о достаточно обыденном процессе, то на первые полосы газет это не будет попадать.

В свое время подобное произошло и в Евросоюзе: все просто привыкли пользоваться преимуществом отсутствия границ.

camonitor.kz/28134-pochemu-eaes-vypal-iz-informacionnogo-prostranstva-i-chto-ego-zhdet.html