Еще до конца 2011 года в Министерстве природных ресурсов Кыргызстана обещают начать работу в горнодобывающей отрасли по-новому. Это означает прежде всего прозрачность процесса выдачи лицензий, соблюдение интересов инвестора и государства. Много лет за такими красивыми обещаниями скрывалась выгодаузкого круга лиц, которые позволяли спекулировать природными богатствами страны, а также наживаться на бесконтрольной разработке недр и добыче. Министр природных ресурсов Замирбек Эсенаманов утверждает, что с порочной практикой отныне покончено, хотя и не до конца. Чиновник рассказал ИА «24.kg», почему он не боится критики в свой адрес и считает себя реформатором, несмотря ни на что.

— Самый больной вопрос в вашей отрасли, как известно, — бесконтрольная выдача лицензий. Удалось что-то изменить к лучшему?

— Министерством, согласно законодательству, в течение последних 5 лет выдано 998 лицензий как внутренним, так и внешним инвесторам. Сейчас перед нами стоит задача их удержать и сделать так, чтобы они были уверены во вложении своих средств. Также по истечении 10 месяцев 2011 года аннулировано 260 лицензий. Из них более 50 — лицензии на разработку мелких золоторудных месторождений, так называемой россыпи. Эти разрешения отозваны, потому что каждый инвестор самостоятельно разрабатывает программу развития на год, а Министерство ее утверждает. В зависимости от программы компания разрабатывает свою расходную часть, объем работ и так и далее. Если инвестор сам предлагает выполнить работу и сам же ее не выполняет, то мы вынуждены аннулировать его разрешение. У нас есть компании, которые на протяжении 11 лет затягивают с началом работ, а это невыгодно государству. За 15 лет мы могли бы запустить рудники, построить фабрики, но работает только Кумтор, не считая трех предприятий ОАО «Кыргызалтын». Если бы в свое время в Кыргызстане запустили 47 месторождений, то в стране были бы рабочие места, а бюджет получал налоги. Есть и еще один аспект: могло бы не быть внутренней и внешней миграции, ведь в горнодобывающей отрасли работники получают самую высокую заработную плату. Это бы реанимировало само общество, и у людей был бы другой уровень жизни. Сейчас ведь «непонятки» идут именно со стороны местного населения.

— В Министерстве природных ресурсов проведена ревизия выданных лицензий. Каковы ее итоги и есть ли четкое понимание того, что представляет собой отрасль? Прежде была сплошная каша…

— Да, общественность не владела информацией. Мы своими силами наводим порядок. К примеру, когда рассматривали отчет по итогам работы за 2010 год, мы обеспечили прозрачность: при рассмотрении итогов присутствовали депутаты парламента, работники прокуратуры, ГКНБ и журналисты. Состоялось открытое обсуждение лицензионных соглашений, все фиксировалось на цифровую камеру. Когда в мое отсутствие проходили заседания и были нарушения, то прокуратура при помощи этих записей начала уголовное дело.

Впервые за последние 10 лет мы охватили проверкой 30 процентов месторождений. Разработчики почувствовали, что есть государство. По итогам 2011 года еще ряд лицензий будет аннулирован. Есть компании, которые владеют лицензиями на два месторождения. На одном ведется разработка, а другое три года простаивает, так как у инвестора не хватает средств, чтобы начать работы. Получается, что компания его на будущее заняла, но это несправедливо. По старому закону мы только в двух случаях могли аннулировать лицензии, потому что были либеральные правила, которые потом оспаривались в суде.

Долгое время наше ведомство было местом купли-продажи лицензий, когда через Министерство брали месторождение за бесценок, а потом перепродавали за миллионы. К сожалению, это происходит и по сей день через уступки доли в компаниях, а государство не получает ни копейки.

— Может ли государство как-то контролировать упомянутые вами проблемы с перепродажей долей в предприятиях-разработчиках для исключения банальных спекуляций?

— Требования международного законодательства по ведению бизнеса позволяют это делать. Наш Гражданский кодекс также дает на это разрешение. К примеру, ОсОО мы создали втроем, потом я уступаю долю вам, и вы входите в компанию, а я выхожу. В этом процессе государство должно иметь свой интерес, то есть те, кто уступил долю, и те, кто вошел в компанию, должны до конца довести дело по разработке.

— Сейчас интересы государства в соглашениях не прописаны?

— Сейчас нет. Нарушать Гражданский кодекс я не имею права, а надо бы. Именно такие процессы и либерализация законов тормозили процесс разработки месторождений.

— Когда начнется процесс выдачи лицензий по новым правилам?

— Конкурс и аукцион предусмотрены законом для месторождений стратегического значения. Все остальное передавалось напрямую решением министерства. Такую практику мы отменили, и уже приняты новые правила проведения аукциона. Также нами разработано положение о конкурсе, где прописаны условия для того, чтобы инвестор вел реальную работу. 5 октября первым вице-премьер-министром создана независимая от нашего министерства экспертная группа, которая проводит анализ законодательства (в том числе положения о проведении конкурса), и уже на следующей неделе результаты будут представлены руководству. Выдача лицензий на конкурсной основе начнется уже до нового года.

— Очевидно, что после апрельских событий в Министерстве природных ресурсов работают те же самые сотрудники, которые участвовали в «темных делишках». Они готовы работать по-новому?

— Да, многие и впрямь являются участниками процессов, когда лицензии приобретались не совсем честным путем. Они говорят, что это была воля руководства и что «министр так хотел». Выбрасывать их в одночасье на улицу нельзя, ведь специалистам нужно время, чтобы научиться жить по-новому. Сейчас министр кадровым вопросом, к сожалению, не занимается. Теперь новые сотрудники сначала пишут заявление на имя статс-секретаря, бумага уходит в кадровую службу, и там все решается. Я лишь подписываю приказ о назначении, но потом на 100 процентов за все отвечает министр. Это, с одной стороны, правильно, но с другой — неверно. Может быть, я цепляюсь за старое, но есть те, кто не соответствует должности. Из-за них мы часто упускаем время, ведь надо дальше продвигать некоторые вопросы.

— У министерства появилась какая-то реальная программа развития отрасли, или вы опираетесь на задачи правительства?

— Мы составили трехлетнюю программу развития. Она предполагает по мере готовности месторождений к разработке вводить их в действие. Это ступенчатый процесс: геологическое изучение, технико-экономическое обоснование и так далее. В программу вошли все такие месторождения, а также обозначено, когда и в каком месте будут построены фабрики.

— Что конкретно ждет отрасль в 2012 году?

— К концу 2011 года мы хотели запустить золоторудное месторождение Иштамберды. Оно начало работать, но из-за отсутствия электроэнергии до весны приостановлена деятельность золотоизвлекающей фабрики. Но добыча руды идет, и с января на руднике будет толчок. Еще на одном месторождении — Кара-Казык в Чон-Алайском районе — сейчас исправляют некоторые моменты в самом проекте. Там уже достроили фабрику и в течение 2-3 месяцев ее запустят. Есть еще ряд подобных месторождений. В планах на 2013 год значится завод в Баткенской области, где есть крупное месторождение алюминия. Там же есть ряд проектов по нефти и газу, строительству нефтеперерабатывающих заводов. В 2014 году также будет запущено много крупных месторождений олова и вольфрама в Караколе. Таким образом, в течение 5-7 лет будет построено 43 значимых для производства объекта, будет создано 25 тысяч рабочих мест. В 2012 году отрасль принесет в бюджет только налоговых платежей до 12 миллиардов сомов. В 2014 году мы запустим Талды-Булак Левобережный. Там уже с марта начнется строительство фабрики под нашим контролем.

— То есть доходы от этих месторождений станут не просто цифрами на бумаге, которые кочуют из одного проекта бюджета в другой?

 — Сегодня то, что было, уже прошло. Мы могли бы Джеруй запустить вместе с Кумтором, ведь им в один день лицензию выдали. Но Джеруй, к сожалению, переходил из одних рук в другие. Шесть или семь компаний там разработали ТЭО. Джеруй готов к разработке, и государство заинтересовано в его запуске в ближайшие 1-2 года. Инфраструктура там подготовлена, а запас оценивается в 100 тонн золота. Проект предполагает затраты в $50-60 миллионов, но есть вопросы, связанные с прошлыми владельцами лицензии. Сегодня они рассматриваются судом. Как только закончатся судебные дела, будет объявлен конкурс. Среди крупных месторождений, которые мы планируем запустить в 2012 году, есть Тоголок в Иссык-Кульском районе с запасом золота в 40 тонн. Сейчас Всемирный банк разрабатывает условия по проведению аукциона для выдачи лицензии для его разработки. На юге есть Тереккан, Перевальное, где должен быть конечный цикл. Там насчитывается 5-6 месторождений золота с запасом в 40-70 тонн, и все заканчивается на втором этапе, то есть на получении концентрата из руды. Компании в республике его переработать не могут, и, согласно 31-й статье Закона «О недрах», имеют право вывозить его за границу. Мы не можем этого запретить. Им надо предоставить альтернативу, чтобы они перерабатывали руду здесь.

— Есть ли статистика о количестве вывозимого из Кыргызстана концентрата?

— В этом году, по данным таможни, около вывезено 3 тысяч тонн руды. О том, чтобы построить в стране фабрику, долгое время не думали. Сейчас этот вопрос на стадии разработки.

— Из уст ваших сотрудников звучали цифры, которые государство должно получать от доходов по реализации драгметаллов, — около 20 процентов.

— Да. Сейчас с мелких месторождений золота мы получаем всего 9 процентов доходов от реализации. С учетом этих 20 процентов плюс налоги мы получим уже 33 процента. Эта норма будет действовать для компаний, которые будут вновь получать лицензии. В Монголии от компаний получают 35 процентов и планируют повысить планку до 50 процентов. У нас же инвесторы должны привыкнуть к новым правилам, чтобы опять не атаковали наше министерство.

— Парламент накануне одобрил 2-процентные отчисления от доходов компаний в местные бюджеты. Реакция некоторых инвесторов была неоднозначной.

— Сегодня в законодательстве вообще отсутствуют какие-либо отчисления. Отсюда те самые «непонятки» с компаниями у местного населения. Люди не видят своего интереса, нет условий для работы в сельской местности. Эти социальные вопросы заставляют народ идти на сопротивление. Наша задача в том, чтобы инвестор и местное население работали сообща. А вообще 2 процента — это минимум. В Казахстане такие отчисления составляют 5,5 процента, в России — 7 процентов. Это мировая практика, которую мы должны внедрить.

На последних парламентских слушаниях некоторые моменты подавались однобоко до моего выступления. Там говорили, что инвесторы должны работать и что им нужны какие-то условия. Но процесс-то уже состоялся, они уже получили лицензии. Здесь весь вопрос заключается в том, думает инвестор вкладывать или находит причины, чтобы не делать этого.

— Министерство часто критикуют за то, что оно самоустранилось в недавних конфликтах между инвесторами и местным населением.

— Я спокойно отношусь к такой критике, так как это неправда. Я как министр лично ездил во все конфликтные точки. Их было три — в Джалал-Абаде, Нарыне и Таласе. Две я посетил сам. К примеру, в Джалал-Абаде Иштамберды, которое уже было готово к запуску, захватили. Там собралось 300 человек организованными группами. Мне пришлось поехать туда, я с ними переговорил 3-4 часа, и все встало на свои места. Там были вопросы социального характера, и они решились в течение 2-3 дней.

— Почему эти вопросы нельзя было решить раньше? Почему сам министр должен ехать и все объяснять населению?

— Тогда там шли организованные выборные кампании. Одни и те же люди ездили по месторождениям и будоражили народ. На последних парламентских слушаниях я сказал одному молодому человеку, что он — один из зачинщиков, которые ходили и подтравливали население. Он сидел в зале как ни в чем не бывало. В зале присутствовал заместитель министра внутренних дел. Я спросил у него, знает ли он этого парня, и он сказал, что знает и что там работают над этим вопросом. Конфликты были временными, прошли политические баталии, президент выбран, и после инаугурации все встанет на свои места. Наша работа будет продолжаться, и если нас просто огульно критиковать, то мы такую критику не воспринимаем. Во время слушаний, к примеру, некоторые говорили, что производство в отрасли не растет.

— Глава комитета парламента по экономической стратегии, инвестиционной политике и туризму Замир Бекбоев вообще ставил вопрос о вашем соответствии занимаемой должности…

— А почему он убежал со слушаний? Он же не досидел до конца. Я за час до начала заседания раздал показатели по отрасли. Я показал факты. К примеру, данные по ВВП говорят о росте. В 2010-м у нас было 45 миллиардов сомов.

— Некорректно сравнивать показатели с 2010 годом, когда из-за известных событий в стране резко упала экономика.

— Так в 2009 году еще меньше было. Тогда доходная часть от горнодобывающей промышленности составляла 3,5 миллиарда, в 2010-м было уже 5,3 миллиарда, а 2011-й мы заканчиваем с показателями в 8 миллиардов сомов, хотя обещали 6,2 миллиарда. В 2009 году ВВП отрасли составлял 41 миллиард сомов, в 2010-м — 69 , а в этом году — уже 97 миллиардов. В доле общего ВВП мы занимаем 40 процентов. Все привыкли смотреть на Кумтор, который в 2009 году занимал 86 процентов от всей горнодобывающей промышленности. В 2010-м его доля оценивалась в 82 процента, а в 2011-м — в 74 процента. С учетом трехлетней программы развития доля Кумтора останется на прежнем уровне, а рост произойдет в других областях — строительстве кирпичных, цементных, нефтеперерабатывающих заводов, разработке угольных месторождений. Сейчас доля других отраслей составляет всего 27 процентов, но задача в том, чтобы она достигала 55-60 процентов, то есть наравне с Кумтором. В 2014 году мы ожидаем объем валового продукта отрасли в 160 миллиардов сомов. Я официально называю эти цифры, так как все предпосылки мы создали, и это не простые слова.

21/11/11 11:50

http://www.24.kg/economics/114643-prirodnye-resursy-kyrgyzstana-yesenamanov-metet.html